Китри - Полина Семионова, Базиль - Мариан Вальтер. Фото Фернандо Маркоса 

За легкость, ненавязчивый юмор, яркие характеры и танцы «Дон Кихот» любим зрителями всего мира. Удивить хореографией или внезапными поворотами сюжета в данном случае сложно, и всё же то тут, тот там возникают новые редакции, в которых авторы стараются рассказать известную историю на новый лад, играя в основном с деталями. Правда, здесь авторы часто ступают на крайне опасную дорожку, где испанский антураж спектакля грозит превратиться в какую-то уж чрезмерно китчевую испанистость.

Ясно, что уроженец Сарагосы Виктор Уллате изначально находился в более выгодной позиции по сравнению с иностранными коллегами. Вопрос был лишь в том, сможет ли передать его искания многонациональная и очень неоднородная по уровню подготовки труппа Staatsballett Berlin, где в феврале-марте прошли премьерные показы «Дон Кихота».

Не будем утомлять ожиданием: хореографу и его ассистентам удалось привить исполнителям испанскость и избежать испанистых нелепостей. Были, правда, другие, вроде сцены, когда Санчо Панса (Александр Абдукаримов) широко, уверенно, без всякой задней мысли крестится по-православному, но, думается, тут дело не столько в недосмотре репетиторов, сколько в том, что половину труппы подкосил вирус и в самый последний момент пришлось делать экстренные замены — это, конечно, большой стресс для всех участников. А так с артистами явно проводилась серьезная работа в плане окраски и наполненности движения, поэтому, например, второй акт, где в классику то и дело врывается фламенко — не аляповатый туристический его вариант, а более достойный и будто бы близкий к аутентичному, — смотрится на одном дыхании. Впечатлению способствует и вкрапление в исполняемую оркестром музыку Минкуса переливов испанской гитары, да и без музыки танец смотрится не менее эффектно: когда цыганка (Елена Прис) двигается только под хлопки партнёров, зритель погружается в магию фламенко, забывая на время о балете и о том, что всё действие происходит на сцене. Предводительница цыган начинает танец с мелких движений пальцев и кистей у бедра, постепенно включая всё тело. Она не разрывается от искусственной страсти и не пользуется избитыми приемами сценической femme fatale. Напротив, она сдержанна, однако её взгляды, манера движения оказываются красноречивее любой откровенности. Всё это делает образ очень женственным и загадочным.

В цыганских эпизодах второго акта у артистов потрясающе работают руки. Женщин испанские репетиторы научили петь кистями, мужчинам дали возможность ощутить себя как быками, так и тореадорами.

 Образ храброго участника корриды не только проскальзывает в других танцах, но также обретает плоть и кровь в партии тореро Эспады и сопровождающих его пикадоров. У фактурного тореро Алексея Орленко в первом акте в глазах читается мука и он так старается справиться с премудростями хореографии, что Элизе Кабрера, исполняющей роль его невесты Мерседес, приходится взвалить на плечи актёрскую игру за себя и, как говорится, за того парня. Задача не из простых, но балерина так блистательно с ней справляется, что невозможно не восхититься её отважностью и мастерством. К счастью, тореро под воздействием энергии партнерши оттаивает и к третьему акту совершенно оживает. Его пикадоры на технике так не концентрируются, страха в глазах у них нет, как, увы, нет, согласованности и чистоты в работе рук и ног. По правде говоря, уровень мужского танца в труппе местами оставляет желать лучшего.

На общем фоне выделялись премьер Мариан Вальтер и артист кордебалета Мурило де Ольвейра. Последний исполнял технически насыщенную партию Купидона — Виктор Уллате не признает инфантильных девочек-амурчиков, так что в его версии олицетворением любви стал мужчина — ассоциативная смесь Пака с Золотым божком. Мурило де Оливейра танцует остро, достаточно чисто и не забывает при этом играть роль. Ему приходится работать над характером больше, чем дриадам, чья отрешенность выглядит уместной в данной интерпретации. Только вот волшебный образ неземных существ убивает невоспитанность, жёсткость рук, которым позавидовали бы зомби из самых жутких фильмов. Балетному зрителю вот тоже становится не по себе.

Картина "Сон". Фото Фернандо Маркоса 

Это не единственный устрашающий момент спектакля: поддержки ведущей пары способны напугать любого. Вообще Мариан Вальтер — неплохой танцовщик, справляющийся с прыжками, вращениями и лихостью роли Базиля, но, когда ему нужно поднимать Китри (Полина Семионова), вся уверенность испаряется. Видно, что невысокому и субтильному танцовщику  тяжело, он боится уронить Полину, для которой в труппе Staatsballett всегда с трудом находили партнёра, обычно приглашая высоких принцев со стороны. Балерина, славящаяся своими актерскими данными и погружением в роль, тоже заметно напрягается. Их обоих можно понять, а вот постановщиков нет: все, и артисты, и зрители, на несколько секунд забывают о спектакле и шумно думают: «Только бы не уронил, только бы не уронил!». На эмоциональном уровне партнёрство складывается лучше: оба исполнителя погружаются во взаимоотношения героев и с удовольствием играют свои роли. Но способен ли этот факт перевесить психологические и физические мучения в дуэтах?

Видя Полину Семионову в родной труппе, куда она приехала на позицию примы сразу после окончания Московского училища, понимаешь, почему эта балерина стала для немцев кумиром, живым воплощение хореографического искусства. Выучка, постановка рук и корпуса, природная балеринская стать, сильные техника и игра — все эти качества вместе, в одном человеке, не так уж часто можно встретить даже в более крупных и известных труппах, а уж в Берлине это кажется просто чудом. В состав Staatsballett входят представители разных национальностей и школ, получившие образование разного качества и по-разному относящиеся к своему делу, а потому ученице С.Н. Головкиной, несмотря на трудное партнерство и категорически не соответствовавшие характеру некоторых сцен темпы (спектаклем дирижировал Роберт Реймер), в спектакле не было равных.

Если бы для такой блистательной Китри нашёлся более подходящий Базиль, а труппа с той же отдачей и увлеченностью, как в характерных испанских танцах, работала над классическими комбинациями, этот «Дон Кихот» мог бы стать обязательным пунктом программы для каждого, кто собирается в Берлин. Пока же можно только надеяться на превращение этой образцовой сценической интерпретации национального колорита в отрепетированный и качественно представленный балет.