«Щелкунчика-труппу» Жан-Кристоф Майо сочинил четыре года назад. В конце 2015 г. он возобновил спектакль с участием приглашенных московских артистов – Ольги Смирновой и Артема Овчаренко. Тогда же балет транслировали в Европе. Теперь, благодаря телеканалу Mezzo, запись стала доступна российскому зрителю.

Ни заколдованного принца, ни мышиного короля, ни танцующих сладостей в этой постановке нет. Майо, как честно сообщает аннотация[i], говорит о самом себе. Сначала (под музыку первого акта с купированным «Вальсом снежных хлопьев») он показывает историю про смену власти в балетной труппе, аллюзионно отображающую его творческую биографию. Клара превращена в солистку, грезящую о балеринстве. Щелкунчик – в хореографа, открывающего героине, а заодно и всей руководимой Штальбаумами компании, новые пути в искусстве. Далее (под перекомпанованный и дополненный «Вальсом цветов», а также вариациями из Pas de deux дивертисмент) разворачивается парад знаковых постановок Майо: «Золушки», «Красавицы» («Спящей …»), «Сна» («… в летнюю ночь»), «Ромео и Джульетты». Клару (Анхара Баллестерос) в них без каких-либо мотивировок подменяет другая артистка (Ольга Смирнова). Она же вместе с партнером (Артем Овчаренко) танцует адажио Pas de deux. Воплощение сложнейшего музыкального материала демонстрирует нынешние возможности хореографа, логически завершая его своеобразный творческий отчет.

Каждая из трех частей спектакля ставит перед Майо различные задачи, и решение их дается ему неодинаково.

 Сцена из спектакля "Щелкунчик-труппа"

Весь первый акт проходит в заботах о том, как свести новый сюжет с музыкой П.И. Чайковского. Добиться полного их слияния не получается. Начальные сцены, изображающие театральный быт, непомерно затягиваются. Столкновение сторонников прежнего и нового руководства повторяется дважды (под прерываемую фанфарами колыбельную и под «Сражение» игрушечных солдатиков с мышами). Потом все герои быстро мирятся и отправляются на лесную опушку танцевать маленькое адажио («Еловый лес зимой», в классических постановках – дуэт Мари и Щелкунчика-принца).

Внезапность развязки отчасти сглаживается тем, что за предшествующими ей событиями не стоит реально различимых конфликтов. Внятно прописанной системой ценностей обделены и ретрограды Штальбаумы, и новатор Щелкунчик.

Старый порядок обрисован в ряде комических эпизодов. По замыслу они, видимо, должны обличать персонажей, но на деле заставляют усомниться во вкусе постановщика. Все же от знающего театр изнутри человека ждешь чего-нибудь оригинальней беспрестанных попыток балетмейстера пощупать солистку, ссор манерного премьера с балериной и беготни с бутафорскими арбалетами. Странно выглядят дуэтные комбинации из «Лебединого озера», положенные на музыку детского «Марша». А пародийный Баланчин (вставной номер идет под финал «Струнной серенады», но хореография отсылает к разным постановкам мистера Би) светит исключительно отраженным светом: весь его интерес определяется достоинствами первоисточников, а не тем, как преломлены позаимствованные из них мотивы.

В противоположность глуповатому миру Штальбаумов, Щелкунчик показан с нескрываемой симпатией. Партия на добрую половину состоит из заговорщических подмигиваний, обращений к каким-то одному герою видимым образам, чудаковатых пасов руками. Стефан Бургон проделывает их с забавной экстатичностью, не оставляющей сомнений: перед нами творец не от мира сего, живущий среди собственных идей и планов. Увы, оценить качество его замыслов зрителю не приходится. Под руководством нового лидера труппа разучивает нечто совсем уж маловразумительное.

Сцена из спектакля "Щелкунчик-труппа"

Жестко выстроенная драматургическая концепция не помогает, а мешает Майо. Лучшие фрагменты хореографии он создает там, где освобождается от необходимости иллюстрировать собственный сценарий – в танцах феи Дроссельмейер, сочиненных для Бернис Коппьетерс и сохранивших у Марианны Барабас узнаваемые приметы индивидуальности первой исполнительницы. Лексика партии предельно скупа, строго отмерены каждая поза и жест. Но в самом этом лаконизме обнаруживаются почти бесконечные ресурсы выразительности. Движения феи одинаково точно иллюстрируют странные ритмические фигуры «Сцены с танцами» (выход Дроссельмейера в классических версиях), тяжеловесно катящийся гросфатер и грандиозную тему растущей елки.

Своеобразное понимание балетмейстером партитуры показывает дивертисмент. Подверстывая к его номерам фрагменты из разных своих балетов, Майо добивается примерно такого же эффекта, какой возникает при просмотре немого кино с подобранным аккомпанементом. Картинка и звук, заведомо друг на друга не рассчитанные, неожиданно обнаруживают точки соприкосновения и соединяются в остроумном смысловом контрапункте. Серию хореографических скерцо обрамляют два лирических адажио с участием героев (под № 10 «Дворец сластей Конфитюренбург» и под арабский танец). В них медленно переливаются симметричные и ассиметричные группы. Разреженные комбинации движений воссоздают состояние сладкой дремы, в одном случае напитанной утренней свежестью, в другом – окутанной вечерним сумраком и чувственным жаром. Вновь сценические образы, далекие от оригинального либретто, естественным образом сходятся с музыкой.

Тем удивительнее та абсолютная глухота, которую демонстрирует центральный дуэт. Казалось бы, где, как не здесь, в чисто танцевальной структуре, должно сполна проявиться умение Майо расшифровывать содержание партитуры? Но нет! Ни строгая архитектоника Andante maestoso, ни отдельные элементы его композиции не находят адекватного эквивалента в хореографии. Бесконечные перегибы тела, повторяющиеся цепочки chaîné совсем не отражают величественного течения главной темы. А опрокидывания балерины на руки кавалера и верхние поддержки ложатся тяжелыми мазками на зыбкие заключительные фразы струнных. Здесь ничего не могут изменить исполнители. Чарующая сочетанием холодноватой строгости академизма с затаенной чувственностью Ольга Смирнова и Артем Овчаренко, шутя расправляющийся с неоклассическими движениями дуэта, так же бессильны, как были бы бессильны на их месте любые другие танцовщики.

Ольга Смирнова и Артем Овчаренко в спектакля "Щелкунчик-труппа"

Не улучшают впечатление от финала следующая кода (непременные jeté en tournant по кругу премьера, сменяющиеся fouetté балерины), и финальный вальс, переносящий действие на цирковую арену (от волшебного сна Клара пробуждается почему-то в цирке).

 «Щелкунчика-труппу» сложно назвать безусловной удачей. Подобно многим хореографам, Майо не подобрал универсального ключа к партитуре Чайковского. Он (принципиально?) сбросил со счетов все наработки XX века и вернулся к наивной рецептуре постановки 1892 г. с ее пантомимной первой картиной, концертным дивертисментом и выходом гастролирующей звезды в Pas de deux. Фрагментарность драматургии предопределила частный характер достижений, перемежающихся в спектакле с серьезными провалами балетмейстерской мысли. Но в тех номерах, к которым Майо нашел свой подход, поставленное им стоит на высоте, доступной сегодня немногим.

[i] Casse-noisette Compagni. J-Ch. Maillot [Электронный ресурс]: Режим доступа: www.balletsdemontecarlo.com/fr/casse-noisette-compagnie, свободный.