В шестой раз в Северной столице прошел Международный фестиваль искусств «Дягилев. P.S.». Десятидневная программа, в рамках которой были задействованы лучшие арт-пространства Петербурга, оказалась весьма разношерстной: классика, модерн и народный танец переплелись в музыкально-хореографическом миксе, и надо сказать, что балетный театр занимал позиции отнюдь не лидирующие. К слову, честь закрытия фестиваля 24-го декабря на сцене Александринского театра выпала американской модерн-труппе «Martha Graham Dance Company». О ней и пойдет речь.

«Компания Марты Грэм» сегодня – коллектив специфически тренированных танцовщиков-актеров, возглавляемый Джанет Эйльбер. Одна из ведущих исполнительниц труппы в прошлом, а ныне ее художественный директор, Эйльбер с 2005 г. стоит на страже наследия «великой и бессмертной Грэм». С гастролями в Россию «Компания» приехала впервые, а потому описывать ажиотаж, царивший на первом и единственном выступлении, наверное, излишне.

Джанет Эйльбер

 Вопреки ожиданиям, в программу вошли постановки не только Марты Грэм, но и ее современных последователей – Булариянга Пагарлавы, Ричарда Мува, Ларри Кигвина, Андониса Фониадакиса и др. Из балетной сокровищницы Грэм, насчитывающей почти две сотни спектаклей, были взяты легендарные «Хроники» и «Развлечения ангелов». «Танец – тайный язык души» – эти слова Марты Грэм успели стать афоризмом.

Подобно Платону, учившему, что всякое чувственное знание – суть припоминание человеческих душ о том, что происходило с ними в иных мирах, Грэм говорит: тело хранит память о самых важных человеческих состояниях, ему подвластна трансцендентность.

В первозданном, чистом движении, которое рождается из искреннего эмоционального переживания, проступает сама душа, хочешь услышать ее шепот – танцуй. Вечер начался с разговора о любви и… Кандинском.

«Развлечение ангелов», одноактный балет 1948 г., показал три лика любовного чувства – необузданную страсть, метания юности и зрелую гармонию.

На волне увлечения абстракционизмом Кандинского Грэм, пораженная тем, как рука художника, повинуясь без промедления его воле, разбрасывает красочные сгустки, линии и фигуры на холсте, загорелась желанием передать эту свободу в танце. Так появились «Ангелы».

«Развлечение ангелов»

Режиссерское решение балета старо, как мир, – три любовных дуэта, три хореографических образа, три цвета-символа. Красный – конечно же, страсть. Ее стихийную природу и порывы, то затухающие, то взлетающие огненными языками до небес, исполнительница Ксин Йинг имитировала стремительными движениями, рассекающими пространство. Скольжение, пролет в прыжке, снова скольжение, внезапная остановка в падающем, накренившемся набок à la seconde, – во всем этом было больше хорошей выучки, нежели подлинного упоения хореографией. Желтый – цвет юности, белый – гармонии. Обе пары на подъеме исполнили технически незамысловатые, но крайне энергозатратные комбинации, рассчитанные на выносливое, крепкое тело артиста.

Одно из важнейших понятий техники модерна, введенное Мартой Грэм – «contraction» («сокращение»). Оно воплощается в движении, основанном на человеческой реакции при ударе в диафрагму: вызванная им боль в теле заставляет его инстинктивно сжаться «внутрь» и принять закругленную форму. Где как не в «Хрониках» – балете-протесте против репрессий и надвигающейся фашистской угрозы; балете, в котором от первой до последней минуты красной лентой скользит мысль о всепоглощающем ужасе войны и насилия, это понятие могло бы раскрыться наглядней? Части триптиха – «Спектр-1914», «Шаги на улице» и «Прелюдия к действию» – как слайды сменялись один за другим, обнажая катастрофу Второй мировой войны. Слепыми зомби по сцене бродили танцовщицы, облаченные в черное, самозабвенно «бичевали» себя руками-хлыстами, истаптывали ноги в шаркающих движениях, скручивали тела в неудобных позах, выстроенных, как любила Грэм, наподобие плоского фриза... И хотя «Хроники» показали, что труппа находится далеко не в лучшей своей форме – массовым сценам не хватало синхронности, а уровень подготовки артистов, судя по всему, разнится весьма существенно, тем не менее, этот балет производят мощнейшее эмоциональное впечатление.

«Хроники»

Минорно прозвучала и постановка «Оплакивание. Вариации» современных хореографов Булариянга Пагарлавы, Ларри Кигвина и Кайла Абрахама. Авторы вдохновлялись знаменитым solo Грэм «Lamentation» («Оплакивание»), созданным ею в 1940 г. По неясным причинам троица решила усложнить задачу, ограничив себя не только в аудио-материалах (в качестве музыкального сопровождения можно было использовать только произведения, находящиеся в открытом публичном доступе), но и во времени – на репетиции было отведено 10 часов и ни минутой больше. Трудно сказать, что стало причиной далеко не впечатляющего результата таких экспресс-исканий – издержки моментальной импровизации или недостаточно гибкая фантазия авторов. Так или иначе, «Оплакивание» показало лишь то, что хореографические находки, завещанные Грэм, авторы усвоили на «отлично»: фокусировка внимания на приемах маятника и балансировки, выстраивание из тел хитрых фигур и форм – всего этого было в избытке.

И, наконец, еще один балет, привезенный американской труппой в Россию – «Эхо». Несложно догадаться, что автор хореографии Андонис Фониадакис отталкивался от извечного мифа. Интерпретация истории получилась, однако, не просто оригинальной, но завораживающей.

Нарцисс и нимфа Эхо. Любовное переполнение и тщетность ожидания. Фониадакис вводит в постановку вереницу танцоров. Они – голоса, среди которых герои блуждают и томятся. Прекрасное назойливое многоголосье эхом гуляет по неземному пространству, сотканному из света и тумана дизайнером Клифтоном Тейлором.

«Эхо»

С первых минут хореографическая картина – иначе развернувшееся действие со световыми эффектами умопомрачительной красоты назвать трудно – погружает в состояние транса. Из сияющего портала, образованного льющимися с колосников лучами, выходят артисты. Их плиссированные легкие юбки куполом вздымаются и опадают, отыгрывая каждое движение. Танец льется, как ручей. Андонис Фониадакис – грек, ему ли не знать о феномене эхолотики? Слышимость – это взаимопонимание и единение, и ее нет между героями, для которых по воле богов эхолотика потеряна навсегда.

Фониадакис – также последователь Грэм, но его «сборка» канонических модерн-элементов далека от слепого подражания. Воображение хореографа сочетает бесконечные contraction и release («освобождение», «вдох»), falls («падение»), curve (перегиб корпуса от груди вперед и в сторону с ощущением «через верх») и т.д. в единый смысловой поток, из которого, погрузившись, не хочется выходить.

Екатерина Поллак