Тогда блуждающие духом познают мудрость,

и непокорные научатся послушанию.

Ис 29:24

Никогда не думала, что напишу категорически хвалебную рецензию. Да еще на постановку в жанре современной хореографии. Да еще на спектакль человека, которого хорошо знаю лично, и он меня. Получается, столько этических правил нарушено! Профессиональная рецензия должна содержать как положительные, так и отрицательные моменты, ведь совершенен только Бог, а хвалить знакомого тебе дружественного хореографа это вообще – фаворитизм в искусстве, необъективность, «междусобойчик» и еще много разных слов найдет негодующий во мне неподкупный критик. Но критика купили. Можно сказать, с потрохами, сидевший до того тихой сапой рядышком зритель. Который просто пришел, увидел – и… И, схватив критика за лацкан пиджака, дыша восторгом, предупредил, что если тот скажет хоть слово насчет «чистоты эксперимента», фаворитизма и пр., он просто встанет и уйдет, и критик останется один на один – со своим сухим анализом, но без души и сердца. И критик сдался перед зрителем. Потому что в искусстве существует только одно правило – искусство. Хотите верьте, хотите нет.

Если вы спросите, что же меня так поразило, что я целый абзац оправдываюсь, то я не смогу вам ответить на этот вопрос. Когда-то я так же мучалась непониманием происходящего после балета Григоровича «Иван Грозный» с Игорем Йеброй в главной партии. Тогда тоже совершилось убийство – но не по сюжету известной истории про русского царя, а убийство зрителем критика. Без сюжета и вне истории.

С Соной Овсепян, руководителем молодой во всех смыслах труппы Sona Hovsepyan Dance Company, я знакома относительно давно и лично, поэтому могу судить о ее росте как хореографа и художника, зная из первых уст идеи ее замыслов и то, «что автор хотел сказать своим произведением». Посему замысел балета «Вкус граната» мне был понятен, и я по просьбе Соны и по ее описанию даже сочинила небольшую к нему аннотацию. Собственно, на этом, казалось бы, и все. «Вкус граната» – второй балет Соны Овсепян, первый ее спектакль «Голос человеческий» был поставлен по одноименной пьесе Жана Кокто, которую балетмейстер пересказала языком хореографии. «Вкус граната» уже не имел в основе крепкого литературного произведения, но либретто, а, точнее, идея, положенная Соной в основу, была не менее очевидной и не менее глубокой, чем идея Кокто. Собственно, «Вкус граната» о том же, о чем «Человеческий голос», – о противостоянии мира вещного миру духовному, мира общества потребления миру, в котором правит библейская Любовь.

Изначально я знала, что на сцене будут четыре девушки, «заключенные» в черный куб – символ своей ограниченной «квадратной» жизни, в которой только четыре стороны: удовольствие, тупость, похоть, потребление. Пятая исполнительница – гранат, плод познания истины, доброты, чистоты, любви – появляется на их пути для того, чтобы ценой своей жизни поделиться с современным человечеством божественным светом и, погибнув, открыть ему путь к Богу и Его святым Словам. Сона всегда ставит свои произведения (два спектакля, многочисленные номера) на достаточно сложную, что называется, «нетанцевальную» музыку. В данном случае был выбран латвийский композитор Петерис Васкс с вкраплениями духовных песнопений. По словам автора балета, ее вдохновила поездка на Мертвое море (само это название символично характеризует нынешний социум), поэтому в спектакле сильна ветхозаветная ассоциативная параллель.

Четыре пластилиновые танцовщицы – пластилиновые не из-за цирковых возможностей тела (которое всего лишь безукоризненно грамотно выучено), но потому что они как чистый пластилин в руках своего хореографа, – Евгения Бондарь, Юлия Чудина, Елена Кильчицкая и Диана Мухамедшина, поражали своей стройной и абсолютно спокойно-уверенной отрепетированностью хореографического текста. И не потому, что много работали (а они много работали), но в результате тонкого квартетного прочувствования музыкального материала, когда единое спаянное дыхание исполнителей создает дыхание хореографии. Весь час нахождения на сцене эти четыре танцовщицы дышали в унисон как единый организм. Сама хореография узнаваемая (для тех, кто уже знает почерк автора), читаемая, и во многом благодаря внятной и понятной драматургии, о наличии которой почему-то забывают многие постановщики контемпорари, – а ведь драматургия присутствует даже в бессюжетном балете, ибо есть литературная драматургия и есть музыкальная, есть даже световая. Здесь же каждая из четырех заквадрированных душ имеет свои лейтмотивы, которые исчезают с пропажей домиков-кубов. Съев гранат, каждая повторяет его пластический лейтмотив. Движения «неочищенных» душ животные, странно-некрасивые, как бы препарирующие телесные импульсы, основная фраза граната – почти классический препарасьон, усиленный изломанной линией корпуса, женственный и сочный.

Спектакль делают детали – я в этом уверена. Во «Вкусе граната» все детали поданы со вкусом, – я не говорила, что это, прежде всего, красивый спектакль? Где уместно-стильные мелочи формируют облик всей постановки: вот почему нельзя не отметить дивные прически квартета танцовщиц, представляющие выплетенную на макушке спиралью косу, ассоциирующуюся с маленькой шапочкой-кипой. Бóльшую сложность должен был вызвать костюм Граната, ведь это одновременно девушка-дерево, покрытое спелыми плодами, и танцовщица, и здесь стоит поблагодарить автора костюмов Ирину Питеркову: в процессе соло Гранат (Полина Тихонова) каким-то непостижимым для меня образом «теряла» зернышки, которые сыпались, как если бы ты ел этот плод, причем чисто технически я не могу определить, откуда конкретно они сыпались из танцовщицы. В предсмертном монологе Гранат, расщепляясь, отдавая свои сочные половины, терял зернышки и корочки кожуры, пока, наконец, не умирал. Украшенный плодами граната костюм и медленный тающий танец создавали полное ощущение того, что ты только что сам попробовал его на вкус. Зрители буквально «ели» Полину вместе с четырьмя метаморфизирующими персонажами.

После финального фрагмента, когда исполнители уже вышли на поклоны, в зале царила полная тишина: никто не понял, что – все, конец. Только когда артисты начали робко кланяться, зал «отмер» и зааплодировал. «Залипла» и я, «переваривая» финал: зановорожденные, с просветлевшими лицами, уже не напоминающие червяков в банке или приматов, четыре ЛИЧНОСТИ ловили ртом воздух, как после долгого пребывания в вакууме, и учились заново жить. Теперь шла битва за гранат (о, эти люди!), и тот, кому он не достался, смиренно и по-детски ждал, просил, надеялся, запрокинув голову, пока… не получил со всей силы его прямо в темечко. Предполагаю, было запланировано, чтобы фрукт спустился на веревочке прямо в руки танцовщице, как и в первом случае, но… веревочка из-под колосников оборвалась, и гранат, как ньютоновское яблоко, размашисто утвердил свою непреложную истину. И эта гениальная, несанкционированная с постановщиком находка, промыслительно проведшая параллели с яблоком (как известно, в древнейших текстах плод познания добра и зла, сорванный Евой, именно гранат, а не яблоко), поставила жирную точку, запустив механизм законов Ньютона, в которых, как известно, есть такие понятия, как движение и инерция. И мне бы хотелось, чтобы движение, начатое Соной Овсепян, сохраняло свою скорость неизменной, ибо шаг, сделанный ею от «Голоса человеческого» до «Вкуса граната», огромен. Конечно, я могла бы начать придираться и говорить что-то о небольшой затянутости некоторых мест и о передержанности света в сцене первого появления Граната, – но мне не хочется. Потому что спектакль действительно был, как сегодня модно говорить, «вкусный». Но это чистая правда.

Я не знаю, не могу знать, понравится ли мне завтра то, что будет делать Сона Овсепян. Могу только констатировать факт. И я его констатирую – «Вкус граната» это победа.

Ольга Шкарпеткина

Фото: Александр Белоконь