17 октября ведущая солистка балета Московского академического музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко (далее – МАМТ) Оксана Кардаш второй раз исполнила партию Эсмеральды в одноименной постановке В.П. Бурмейстера.

Дебют Кардаш в «Эсмеральде» состоялся в марте. Тогда я уже писал о ее выступлении, отметив как необычность подхода к образу (героиня Кардаш предстала фантастической сильфидой, нездешней феей), так и эскизность в воплощении этого подхода. Повторное выступление показало, что за полгода эскиз вырос в законченную картину, и побудило вновь взяться за перо.

Прежде всего, нужно отметить, что, дорабатывая роль, Кардаш ни в чем не изменила своему первоначальному замыслу. Фантастичность ее Эсмеральды сохранилась; местами даже усилилась (так, совершенной феей, охорашивающейся и мечтающей в лунных лучах, выглядит ее героиня в монологе после встречи с Фебом). Но, если раньше эта краска возникала как бы сама по себе, безотносительно к внешнему ходу событий, то теперь Кардаш удалось завязать на материале «сильфидной» природы своей героини своеобразный и интересный внутренний сюжет.

Вначале ее цыганочка предстает наивным ребенком. Она словно и не подозревает, что чем-то отличается от окружающих ее людей. (Зато это сразу ясно видим мы – зрители: нездешность Эсмеральды проступает в граненности поз, отсылающих к танцу Ледяной девы, Хозяйки Медной горы и т. п. фантастических персонажей, в почти неправдоподобно высоких и легких прыжках). Ребячливость героини, кстати, оправдывает достаточно рискованную мизансцену во втором акте: когда Эсмеральда при выходе прячется за юбками цыганок, а потом «неожиданно появляется» перед Фебом – это выглядит забавной шалостью, которая действительно может прийти на ум маленькой цыганочке.

Дальше образ меняется. В адажио второго акта, сжимаясь в руках Феба, выгибая спину, Эсмеральда Кардаш словно надламывает свою неземную оболочку и … превращается в человека. Именно так выглядит в исполнении артистки финал дуэта, когда она радостно и покорно встает на колени и склоняется перед любимым. Метаморфоза закрепляется в вариации: цыганочка танцует для Феба, все время ища влюбленными глазами его ответа. В девочке – фее пробуждается женщина, для которой все – в ее чувстве.

Утратив свою «сильфидную» сущность, героиня Кардаш становится беззащитной. Гибель (как она думает) Феба, обвинение в убийстве буквально ломают ее. В последних картинах (тюрьма, площадь перед Собором) по сцене бродит беззащитное, отчаявшееся и обреченное существо, загубленный прекрасный цветок. Оригинальную трактовку у Кардаш получил танец Эсмеральды перед появившимся на площади Фебом: в движениях, повторявших мотивы хореографии ее партии первых актов, угадывалось не столько стремление напомнить о себе, сколько бесплодная попытка вернуться обратно, снова стать той феей, какой героиня была в начале.

Итак, к числу артистических побед Кардаш добавилась еще одна – безусловно удавшаяся ей – партия.

Но было в спектакле 17 октября нечто, пожалуй, даже более ценное, чем успех исполнительницы центральной роли.

Рядом с Кардаш играли и танцевали, чутко откликаясь на предложенную ей трактовку, представители старшего  поколения труппы. Георги Смилевски – Феб, непередаваемо великолепный в своей аристократической небрежности, вдруг поражался тому, какая драгоценность в виде этой маленькой цыганочки попала в его руки. Антон Домашев – Квазимодо прозревал в ней образ идеальной красоты; молящее воздевал непослушные руки; разваливался всей тяжелой и изуродованной фигурой в отчаянии от того, что одним своим видом внушает ужас прекрасной фее, осветившей его безрадостную жизнь. Анастасия Першенкова – главная цыганка всеми силами старалась уберечь Эсмеральду от испытаний, уготованных ей в реальном мире; в танцах она носилась по сцене и изгибалась то колдовски, то страстно, то трагично.

Спаянность артистического ансамбля показала, что представители разных поколений балетной труппы МАМТ по-прежнему легко приходят к взаимопониманию на сцене (и, что особенно важно, происходит это на территории «собственной» классики театра, каковой, безусловно, является постановка Бурмейстера); что их манера сценического поведения, стиль игры и танца, при всех индивидуальных особенностях, в основе своей едины. Иными словами – что традиции балета МАМТ не утрачиваются, а, обновляясь, передаются от старших исполнителей –  молодым.

Заслуживает упоминания еще одна участница спектакля – Анастасия Лименько. Ее выступления в небольшой партии Шаншери («главной» подруги Флер де Лис) уже давно украшают представления «Эсмеральды». Великолепную технику классического танца она соединяет с умением деликатно ввести в него стилистические приметы времени и места действия балета. Ее позы, манера подачи текста, пластика рук заставляют вспомнить женские фигуры с картин эпохи Ренессанса; нежное и чуть лукавое покачивание головой в начале общего танца подруг одной деталью обрисовывает характер молоденькой, воспитанной в роскоши и заботе, аристократки. Не меньшей проработанностью отличается совсем небольшая актерская часть роли. Шаншери Лименько с истинно аристократическим достоинством и неприступностью ведет себя с друзьями Феба, а когда видит самого Феба с Эсмеральдой – удивляется именно так, как может удивиться девушка, которая не то чтобы призирает людей улицы, но просто не допускает мысли, что они хоть в чем-то способны сравняться с ней и ее кругом.

Добавим к сказанному, что Лименько – представительница уже следующего за Кардаш поколения труппы МАМТ. Следовательно, ее успех в эпизодической партии дает еще одно свидетельство тому, что нить преемственности традиций в театре неразрывна.

Андрей Галкин

Источник фото