В этом году Ирина Александровна Колпакова отметила юбилей. Более 30 лет отдавшая сцене Кировского (теперь Мариинского) театра, она сегодня делится секретами мастерства с балеринами Американского театра балета. Петербургским танцовщикам изредка выпадает счастье творческого общения с Ириной Александровной, бывшей в свое время на сцене воплощением чистоты стиля ленинградской школы классического танца, одной из последних, кто из первых рук принял заветы А.Я.Вагановой. В августе-сентябре И.А. Колпакова работала с артистами Мариинского над спектаклем «Ромео и Джульетта», который театр посвятил юбилею прославленной балерины, вписавшей золотые страницы в историю ленинградского балета. А еще Ирина Александровна в минувшем августе подарила свою светлую, поистине лучезарную энергию и самому юному поколению танцовщиков, которые приняли участие в мастер-классах, организованных международным благотворительным балетным фондом «Открытый мир».

В нашем разговоре Ирина Александровна рассказала о своей заокеанской творческой жизни, поделилась своим мнением о современном балете.

- АВТ – пожалуй, самая открытая труппа в мире, в ней работают артисты из многих стран с разной школой.

- Сейчас так везде. Даже Королевский балет Лондона Наташу Осипову пригласил. В АВТ, когда наши артисты приезжают, залы всегда полные. Наташу Осипову, Дину Вишневу, Ваню Васильева очень любят. Очень много русских сейчас танцует в АВТ – Полина Семионова, Маша Кочеткова, Вероника Парт.

Из всех театров наиболее закрытая Парижская опера, там принимают только «своих».

- До недавнего времени и в Мариинский театр брали только «своих», теперь и у нас иностранцы работают…

-Мне кажется, это мода. Действительно, у нас всегда большинство артистов было из ленинградской школы и очень мало - из других школ. Были из Перми, в мое время – Любочка Кунакова, Оля Ченчикова с Маратом Даукаевым приехали, но в основном все ведущие балерины были из Ленинграда.

- В АВТ есть русские танцовщики. Русская школа там «котируется»?

-Конечно. Сейчас идет очень много русских балетов. В «Спящей красавице» нереиды из «Сна», вариации Авроры, фей, камни в последнем акте идут в хореографии Петипа, поэтому артистам приходится осваивать нашу школу. И они не против, потому что с нашей школой легче танцевать: мягче руки, координация лучше. У американцев как таковой своей школы нет, у них есть миллион маленьких school в каждом городе, и каждый педагог учит, как хочет.

- При АВТ же есть школа, она не поставляет кадры в труппу?

- Поставляет, но она еще не выпустила ни одного principal. Оттуда пока приходят только в кордебалет. Я все время предлагаю, чтобы пригласили кого-нибудь из русских педагогов дать основы маленьким детям, но до этого пока не доходит. Хотя все русские балеты в театре идут, и со мной труппа не спорит, когда я репетирую с артистами. Никакого недопонимания, отчуждения нет.

-На ваш взгляд, чего не хватает современным танцовщикам русской школы для исполнения всего многообразия репертуара, что существует в мире?

-Хорошим танцовщикам с хорошим природным здоровьем всего хватает. Ведь талантливые и выдающиеся хореографы приезжают делать постановки в Мариинский театр, и никогда не было нареканий, что кто-то у нас не может что-то станцевать или понять.

- Как вы считаете, существует сегодня кризис хореографов?

- На Западе, пожалуй, не существует. Там все время есть новые имена, они переезжают из страны в страну, и создается ощущение, что все время появляется кто-то новый. А у нас я не слышу много новых имен – может быть, я не знаю...

- На большую сцену работы начинающих хореографов выходят крайне редко.

- Значит, они недостаточно талантливы. Я не думаю, что сейчас не пробиться. В мое время это было гораздо труднее – и Григоровичу, и Якобсону.

-Тем не менее, сколько современной хореографии вы танцевали: и Григоровича, и Бельского, и Касаткину и Василёва, и Чернышева. И все ставилось на вас!

-Да, но мы совершенно не танцевали западную хореографию, в наше время все это было закрыто.. А теперь танцуют.

Но у нас был Якобсон, он просто мыслил движением! Это поразительно! Юрины (Григоровича – О.М.) первые балеты были удивительные. А «Берег надежды» Бельского – выдающийся был балет, очень интересный! То время было интересное – именно то время, когда все было закрыто, когда, казалось бы, никто не мог появиться, все же было под пристальным вниманием власти и партии. Так всегда бывает. В литературе то же: когда все открыто, не хватает какой-то пружины, которая заставляет людей писать, волноваться. Хотя Ратманский же родился… Правда, уехал на Запад, и как хореограф родился там.

-В АВТ много его балетов идет…

- И все время появляются новые! «На Днепре», «Жар-птица»… Недавно он поставил спектакль на музыку Шостаковича из трех частей, идет его «Щелкунчик», скоро новая премьера – «Буря».

-А как к нему относится труппа?

- Очень хорошо! Он очень интересно работает. Он заставляет артистов двигаться, не дает им спуску. Они его очень любят, им интересно с ним. Артисты любят талантливых людей, очень хорошо это ощущают. Ратманский всегда берет очень хорошую музыку. В New York City Ballet он поставил хорошие балеты, и труппа меняется от работы с ним. Там же труппа не очень подвижная, статичная, а у него они так задвигались, как будто другой коллектив!

- Вам удается много посмотреть в Нью-Йорке?

-То, то касается балета, что интересно, мы всегда смотрим.

-Что из организации работы АВТ полезно было бы перенять нашим театрам? Может быть, что-то касающееся занятости артистов, построения репертуара…

-Там условия другие: труппа меньше, там нет деления на характерных, миманс. Там все всё делают – и труппа более подвижная.

-Вы считаете это достоинством?

-Не знаю… Безусловно, наши характерные артисты выше по уровню.

- У нас и репертуара характерного больше…

- В АВТ идут все балеты с характерными танцами, весь наш классический репертуар, ни одного балета не осталось, который можно было бы перенести. А характерные танцы танцуют на очень среднем уровне. Там школы нет, репетиторов нет. Здесь же есть школа характерного танца, этому учатся, выдающиеся артисты, характерные звезды всегда у нас репетировали, шли преподавать...

А перенять что, не знаю. Я не знаю, как сейчас здесь работают, как относятся к делу. Я не провожу здесь много времени, а только прихожу смотреть или, когда меня просят, прихожу репетировать. Но жизнь театра я уже не знаю. Там работают очень серьезно и много, и никаких отлыниваний, потому что артистов мало, и везде заняты одни и те же. Репертуар у труппы очень большой: много современных постановок, постоянно возобновляются и возвращаются на сцену балеты Агнесс де Милль, Тюдора, которые работали с труппой. В этом году был «Онегин» Крэнко, «Месяц в деревне» Аштона постоянно идет, балеты Макмиллана, Ноймайера, балеты Баланчина. И постоянно приезжают сотрудники Фондов разных хореографов, репетируют, работают с артистами.

-А вам хотелось бы станцевать что-то из того, что идет сейчас?

- Ну, конечно, хотелось бы! И Баланчина мы никогда не танцевали, и Аштона…

- А кто из современных хореографов вам интересен?

-Мне интересно смотреть хореографию Форсайта, Пины Бауш – у нее очень неожиданное движение и во всем есть смысл, а это очень важно. У Бигонцетти я видела очень хорошие вещи.

-Публика в АВТ воспринимает бессюжетную хореографию или предпочитает сюжетные балеты?

- Там очень любят их Твайлу Тарп, другие бессюжетные балеты - не очень. Публика любит story ballet, и поэтому постоянно в репертуаре идет классика, и мы ездим на гастроли с «Корсаром», «Дон Кихотом», «Лебединым», с другими классическими балетами. Часто ездим в Чикаго, в Калифорнию, ездили в Бостон.

-А где для вас дом – здесь или в Нью-Йорке?

-Здесь. У меня здесь дочка, внук.

Беседовала Ольга Макарова

фото: Валентин Барановский