Вечер Стравинского в Мариинском театре: Балетная премьера под девизом «Лучше мало, чем ничего»

11 и 14 июля 2021 года в рамках фестиваля «Звезды белых ночей» Мариинский театр представил премьеру трех произведений Ф. Стравинского. Первой шла «Байка про лису, петуха, кота да барана», озаглавленная как «балет» (в оригинале у композитора - «веселое представление с пением и музыкой»). После «Байки» были исполнены «восемь очень легких пьес на пяти нотах для фортепиано» под заглавием «Пять пальцев». Продолжился вечер оперой в одной действии «Мавра» и увенчался балетом «Поцелуй феи». За всю балетную часть отвечал один из ведущих на сегодня в Петербурге, стране (и особенно в родной Мариинке) хореографов – Максим Петров.

Хотелось бы назвать этот вечер «балетной премьерой», но язык не поворачивается. Как минимум в двух произведениях – «Байке» и «Мавре» – основное внимание изначально было уделено музыке и вокалу, танец в них стоит на втором месте и не служит основным выразительным средством. «Пять пальцев» - вообще инструментальная пьеса, по сути – музыкальный «антракт» (очень профессионально исполненный Людмилой Свешниковой). Полностью погрузиться в мир хореографии удалось лишь в финале вечера – на балете «Поцелуй феи». И этого было маловато для полноценных впечатлений. Хотя, как мы уже привыкли, в связи с явным превалированием ярких оперных и инструментальных событий над танцевальными, лучше мало, чем ничего. А теперь обо всем по порядку.

В «Байке» и «Мавре» Максим Петров забрел на не особо им изведанную (судя по предыдущим работам) и, похоже, не очень его вдохновляющую территорию синтетического театра и перформанса. Оба спектакля (особенно «Байку») хочется описать одним словом: перемудрили.

«Байка про лесу, кота, петуха да барана» – спектакль, сочетающий вокал и танец, а также игровую эстетику. На сочетании разных жанров творческий эксперимент не закончился. Предельно усложнив восприятие спектакля, авторы поделили сценическое пространство аж на четыре части: две половины в «нижнем» ярусе», две – в верхнем. Четверо артистов балета поместились в нижнем левом углу сцены, четверо певцов – над ними, на декорации, изображавшей студию звукозаписи. Справа от певцов шел компьютерный бой между петухом и целой армией лисиц, в духе советской «электроники» (кто играл, тот поймет) и в стиле русского лубка. Справа от танцовщиков то и дело открывался «кабинет» в ресторане (а-ля начало ХХ века), где то плясали четверо «дворников» в темных очках, то Стравинский (тоже в темных очках) наигрывал что-то украшенному фирменной седой прядью Дягилеву.

Спектакль «Байка про лесу, кота, петуха да барана». Фото Наташи Разиной

В стилизованно-архаичной «Байке» (на текст сказок Афанасьева) четверо танцовщиков «аккомпанировали» четверым певцам, изображавшим тех самых лису, петуха, кота и барана. В программе упоминается фраза музыковеда Асафьева о «Байке» как о «ренессансе скоморошничанья». Надо признаться, что природа русского народного искусства чувствовалась – в музыке, в вокале, в необычных репликах вокалистов, даже в графике «компьютерной игры», но не в танце. Артисты балета танцевали типичную современную хореографию «по поводу», но без конкретного сюжета. Они то двигались вместе, то делились на пары, то исполняли короткие соло, то вдруг начинали играть, эмоционально подначивали друг друга и устраивали картинную драку. Разнообразие движений и пластических связок присутствовало, музыкальность – тоже. Но танец как бы существовал без особого смысла и идеи, «повиснув в воздухе». Возможно, в нем была связь с вокальным содержанием, но уловить ее автору не удалось, как и толком понять сам текст (хотя он и повторялся телетекстом).

Просмотр «Байки» потребовал усиленного внимания, умения смотреть в пяти направлениях сразу (включая телетекст) и стал испытанием, а не удовольствием. Вызвали улыбку похожие на ребят из фильма «Матрица» дворники, Стравинский и Дягилев в огромных масках кота и барана, а также сбежавшая с экрана компьютера лубочная лиса (в одежде, сапогах и с колотушкой), которая в финале разогнала перепуганных певцов. Но «гэги» погоды не сделали; составляющие спектакля не слились с музыкально-образной природой произведения Стравинского в единое, без зазоров спаянное целое. А хореографическую часть не спасли отдельные хорошие танцевальные фразы.

В одноактной опере «Мавра» на сцене также сосуществовали пение и танец. Задачу зрителю упростили: теперь действие шло всего лишь в двух планах – нижнем (танцы, пантомима и немного пения) и верхнем (бóльшая часть оперного действия). Снова с нами были «дворники» в картузах и белых передниках, Стравинский с Дягилевым, лисица в кафтане. К ним присоединились артистки балета в кокошниках, которые танцевали в ансамбле с юношами. О чем и зачем они танцуют, осталось загадкой, хотя время от времени они поглядывали на вокалистов и как будто выражали эмоции в их адрес. Дворники отчебучивали что-то свое: то, взявшись за руки, семенили в духе танца маленьких лебедей, то переходили на русские коленца, то дергались как на дискотеке 90-х. Стравинский и Дягилев мимировали, изображая диалоги об искусстве и творческий процесс то у рояля, то без него. Лиса творила беспредел, вплоть до катания через сцену на самокате. Только вокалисты, похоже, были заняты реальным делом – пропевали навеянную Пушкиным историю про то, как хитрая юная особа сумела протащить в материнский дом возлюбленного под видом кухарки Мавры, но афера была раскрыта. Слушать арии, следить за музыкальным действием и шуточным сюжетом оперы было приятно и забавно. Увлекла музыка Стравинского, а также слаженная работа оркестра, дирижера и певцов. Пластическая часть и прочая «фантасмагория» вызвали растерянность и легкую неловкость. Обидно было за артистов балета, которым достался довольно банальный танцевальный текст и неясные «воображаемые обстоятельства». Неудобно было за актеров, скованно пародирующих Стравинского и Дягилева. Странно было наблюдать за дворником, прохаживающимся по сцене с транзистором на плече… Как будто все это – детали разных паззлов, которые не могут сложиться в общий рисунок, – даже если одеть танцовщиков и певцов в костюмы одного цвета и одновременно вывести на сцену.

Опера «Мавра». Фото Наташи Разиной

Второй акт компенсировал художественную невнятность первого. Забавно, что сначала планировалось поставить два вокальных опуса Игоря Федоровича; идея сделать еще и балет возникла позже. И хорошо, что возникла. Одноактный балет «Поцелуй феи» сам по себе вызвал больше интереса – благодаря признанному месту этого сочинения в творчестве Стравинского («Байку» и «Мавру» можно, скорее, отнести к разряду экспериментов), и потому что он намекал: здесь хореографу будет сподручнее проявить себя. И правда, с понятной балетной музыкой (сознательно стилизованной под Чайковского), занимаясь созданием танцев и хореографическим действием, без необходимости согласовывать творческую мысль с вокальным жанром, Петров явно был в своей стихии. Предложенная им трактовка фабулы спектакля и его музыкального содержания не вызвали ни вопросов, ни недопонимания, ни отрицательных эмоций. Уйдя от темы андерсеновской «Ледяной девы», Петров поставил в центр спектакля заблудившегося героя (А. Сергеев), которого по очереди пытаются заманить под свои «знамена» три творческие группы. Назовем их условно неоклассиками, авангардистами и традиционалистами, хотя в пластике всех трех было много от современного взгляда на классическую хореографию – что присуще авторскому стилю постановщика. Каждую группу возглавляла напористая Фея, которая старалась увлечь юношу. В итоге появлялась Фея № 4 в образе седого мужчины в костюме (Д. Пыхачов), которая раскрывала герою глаза на то, что весь окружающий мир принадлежит ему, нет никаких рамок (если не придумать их себе самому и не поддаться чьему-то влиянию) и творить можно что угодно и как угодно. История получилась танцевально насыщенная, увлекательная и отчетливо музыкальная. Исполнители прекрасно воспроизвели хореографию и идею балета, а в финале Александр Сергеев очень органично исполнил философское соло начинающего творца. Отличилась (что немудрено) Рената Шакирова – Фея № 3, невероятно пластичная и технически совершенная. Балет оставил впечатление творческой удачи Петрова и достойного пополнения балетного репертуара Мариинки.

Хотелось бы отметить еще два момента.

Первое. Автором был прочитан выпущенный к спектаклю буклет – с историческими реминисценциями, фактами о жизни и творчестве Стравинского, а также о предложенной зрителю программе. Написано тщательно, вдумчиво, занимательно. Но буклет лишь раззадорил любопытство и аппетит, которые вечер Стравинского удовлетворить не смог. Как не способен самый содержательный текст о спектакле заменить полноценные сценические впечатления, – он может их только дополнить.

Второе. У вечера Стравинского есть и другие авторы, кроме композитора и хореографа: художник-постановщик Альона Пикалова, художник по костюмам Юлдус Бахтиозина, художник по свету Константин Бинкин. Их хотелось бы упомянуть, вне зависимости от мнения рецензента об увиденных постановках. Также к каждому спектаклю приложил руку в качестве музыкального руководителя маэстро Валерий Гергиев, который, как обычно, оказался на высоте – настолько качественно и художественно было сделано все, касающееся его зоны ответственности.

Балет «Поцелуй феи». Фото Антона Сенько